Поппи Брайт. Рисунки на крови
Мудрейший
16 сентября 2012
Кинси различил лишь одну надпись золотом из распылителя, что волнами шла между потолком и полом: “НАМ НЕ СТРАШНО”.
Эти слова, возможно, и были слоганом всех ребят, проходящих в эти двери, подумал Кинси. Но страшная правда в том, что им на самом деле страшно, всем до одного ужасно страшно. Страшно, что им никогда не дотянуть до взрослой жизни и свободы или что сделать это удастся только ценой своей хрупкой души; страшно, что мир окажется слишком скучным, слишком холодным и что всегда они будут так же одиноки, как сейчас. Но никто из них в этом не признается. “Нам не страшно”, распевают весь текст→
Эти слова, возможно, и были слоганом всех ребят, проходящих в эти двери, подумал Кинси. Но страшная правда в том, что им на самом деле страшно, всем до одного ужасно страшно. Страшно, что им никогда не дотянуть до взрослой жизни и свободы или что сделать это удастся только ценой своей хрупкой души; страшно, что мир окажется слишком скучным, слишком холодным и что всегда они будут так же одиноки, как сейчас. Но никто из них в этом не признается. “Нам не страшно”, распевают весь текст→
Мудрейший
16 сентября 2012
Художник — он как глазное яблоко лишенное века: обнаженный слово нерв, с которого сорвали все до единой покровы, но видящий все, запоминающий все.
Мудрейший
16 сентября 2012
— у него le coeur comme un artichaut.
— Сердце как артишок?
— Oui. У него для каждого найдется листок, но на обед никому не хватит.
— Сердце как артишок?
— Oui. У него для каждого найдется листок, но на обед никому не хватит.
