Лидия Ланч. Парадоксия: дневник хищницы
Мудрейший
16 сентября 2012
Он был очень красивый, но весь какой-то обломанный. Трезвый, но мерзкий. Патологический лжец, мелкий вор, жулик и сексуальный маньяк. Причём, маньяк неотразимый. Стоит ему улыбнуться и ты сама выпрыгнешь из трусов. Она мне сказала, что с ним надо поосторожнее, но при этом она почему-то была уверенна, что я сумею вправить ему мозги. И это при том, что я до сих пор безуспешно пыталась вправить мозги себе.
Мудрейший
16 сентября 2012
Как и всякий шарлатан, он обладал мощной харизмой. Притягательным магнетизмом. Он как будто светился изнутри. Его обаяние было неотразимо. Его улыбка разила наповал. Он казался таким счастливым-неправдоподобно счастливым. Крючок, на который ловились все.
Мудрейший
16 сентября 2012
Слишком взвинченные, чтобы спать. Слишком разгорячённые, чтобы есть. Иссушенные, обезвоженные. Наши тела-грязные марионетки, и кукловод остается в тени, не обнаруживает себя, и продолжает держать нас в мистическом парнике сладострастия, безумия, экстаза.
Мудрейший
16 сентября 2012
Как и все джанки, мы крепко подсели. На адреналин. Адреналин — тоже наркотик. С высокой степенью привыкания. А потом прежней дозы становиться мало, и в следующий раз ты закидываешься двойной. Потому что иначе не вставит.
Мудрейший
16 сентября 2012
Смерть не приносит покоя и избавления, потому что всё то, что ты делал не так, снова вернётся и будет тебя терзать. Как будто борьба никогда не кончается. Как будто покоя и мира не будет уже никогда. Хотя мир и покой мне чужды по природе. Природе зверя.
Мудрейший
16 сентября 2012
— Скучала по мне? — шепчет, уткнувшись губами мне в шею. Хватает меня, опрокидывает на больничную койку. В ответ я шепчу:
— Да, солнце, ужасно скучала.
Разумеется, это ложь. Я хотела, чтобы он умер.
— Да, солнце, ужасно скучала.
Разумеется, это ложь. Я хотела, чтобы он умер.
Мудрейший
16 сентября 2012
То, что ночью казалось прекрасным и удивительным, при свете дня видится бледным и тусклым.
Мудрейший
16 сентября 2012
В их истории я останусь страницей, навсегда заложенной закладкой, в моей истории они будут лишь сносками мелким шрифтом.
