Евгений Клюев. Между двух стульев
Мудрейший
16 сентября 2012
Как бы там ни было, ты все равно не имеешь права вынимать мое Азовское море из моей системы представлений, помещать в твою и там понимать.
Мудрейший
16 сентября 2012
Понимать, хотя бы отчасти, — дело всех и каждого; истолковывать — дело избранных. Но я тебя не избирал меня истолковывать. Я для этого дела себя избрал. Есть такой принцип: познай себя. А такого принципа, как познай меня, — нету.
Мудрейший
16 сентября 2012
Это в суде говорят правду, только правду и ничего, кроме правды, а больше так нигде не поступают.
Мудрейший
16 сентября 2012
Большинству не приходят в голову гениальные идеи, но оно охотно пользуется гениальными идеями единиц.
Мудрейший
16 сентября 2012
Это ведь самое милое дело — строить предположения о том, чего нет, или о том, чего не знаешь.
Мудрейший
16 сентября 2012
— Ты прямо как тамагочи! — рассмеялся Лев. — Не поговоришь с тобой один вечер — капризничать начинаешь!
— Я и есть тамагочи, — серьёзнее не бывает сказал дед Антонио. — Принцип тот же: не обращаешься ко мне — улечу на другую планету. Да и все мы тамагочи, Лев чахнем от невнимания.
— Я и есть тамагочи, — серьёзнее не бывает сказал дед Антонио. — Принцип тот же: не обращаешься ко мне — улечу на другую планету. Да и все мы тамагочи, Лев чахнем от невнимания.
Мудрейший
16 сентября 2012
— Долго Вы намерены ещё меня морочить?
— Да нет. Долго с Вами не получится. Вы слишком скучный и всё время ищете того, чего нет — определённости.
— Да нет. Долго с Вами не получится. Вы слишком скучный и всё время ищете того, чего нет — определённости.
Мудрейший
16 сентября 2012
— Да как он хоть выглядит, этот Муравей – разбойник?
Ой ли-Лукой ли принял церемонную позу и начал:
— Народное воображение рисует его могучим и громадным – о трёхстах двенадцати головах и восьми шеях, с тремя когтистыми лапами, покрытыми чешуёй речных рыб. Его грудь спрятана под панцирем пятисот восьмидесяти семи черепах, левое брюхо обтянуто кожей бронтозавтра, а правое…
— Довольно-довольно, – остановил лавину ужасов Петропавел. – С народным воображением всё понятно. А на самом-то деле он какой?
— Да ты что, муравьев никогда не видел? – удивился Ой ли-Лукой ли и, как показалось Петропавлу, поскучнел. – весь текст→
Ой ли-Лукой ли принял церемонную позу и начал:
— Народное воображение рисует его могучим и громадным – о трёхстах двенадцати головах и восьми шеях, с тремя когтистыми лапами, покрытыми чешуёй речных рыб. Его грудь спрятана под панцирем пятисот восьмидесяти семи черепах, левое брюхо обтянуто кожей бронтозавтра, а правое…
— Довольно-довольно, – остановил лавину ужасов Петропавел. – С народным воображением всё понятно. А на самом-то деле он какой?
— Да ты что, муравьев никогда не видел? – удивился Ой ли-Лукой ли и, как показалось Петропавлу, поскучнел. – весь текст→
Мудрейший
16 сентября 2012
Бывает, не бывает!.. Тоже мне, следопыт! Вы вообще не имеете права на подобные обобщения. Вы, наверное, не всё на свете видели? А если даже видели, то не всё, наверное, поняли? И наконец, если же всё поняли, то не всё, наверное, помните?
Мудрейший
16 сентября 2012
Ничто не должно становиться привычным: привычное превращается в обыденное и перестаёт замечаться. Этак можно вообще всё на свете проглядеть: ведь нет ничего, что рано или поздно не стало бы привычным. Лучше всего, когда мы пытаемся выяснять суть даже того, что кажется очевидным. Интересные, доложу я Вам, случаются открытия.
Мудрейший
16 сентября 2012
— Ну что ж… – начал он и сам же себе ответил: – Да ничего! Случилось то, чего не случалось, а если и случалось, то другое. Среди нас нашелся тот, кого не было среди нас, но оказалось, что был. Это, как говорится, и радостно и грустно. Грустно потому, что его не было, а радостно потому, что оказалось, что был. Теперь у нас есть все основания сказать, что нет никаких оснований говорить, будто герои перевелись в наше время. Они, конечно, перевелись – и никто с этим не спорит, однако сегодня мы видим перед собой настоящего героя. Разумеется, в нем нет ничего весь текст→
